Чем грозит безупречная красота и на что мы готовы ради нее?

Чем грозит безупречная красота и на что мы готовы ради нее?

Рецепт вечной молодости от самых передовых специалистов в фантастическом рассказе Жужи Д.

В зале люди еще переходили с места на место, когда на сцену, вырванную из полумрака резким светом, поднялась сухая женщина лет пятидесяти пяти. Под тонким кардиганом парой недоразвитых крыльев двигались ее острые лопатки. Она проверила микрофон, поковыряв его заточенным ногтем.

— Уважаемые коллеги, — просипела она. — На сегодняшний расширенный Совет приглашены известные врачи, профессора и доктора наук, ведущие специалисты в области пластической и эстетической хирургии, косметологии и репродуктивной уроандрологии. Надеюсь, вы все понимаете, что тело нашей подопечной — это не только внутрисемейная, но и государственная святыня, требующая особого к себе отношения. Учитывая это, мы собрали вас здесь, чтобы сообща продумать способ для выхода этой святыни в свет. В связи с этим не лишне будет вам напомнить, что красота такой чистоты создана для того, чтобы радовать, объединять и побуждать к всеобщему восторгу людей, неравнодушных к прекрасному. И вот, собственно, сегодняшняя наша встреча — это определение тех идеальных параметров, которые нужны для сохранения этой красоты в подобном необходимом, так сказать, перемещении.

В зале раздались одинокие хлопки, но без поддержки остальных ослабли и умерли. Как умирают сперматозоиды в кислой среде.

Председательша поджала губы, отчего кожа под носом собралась гофрированной бумагой, и подняла к лицу список выступающих.

— Давайте предоставим сначала слово Главному Косметологу.

Встал со своего места Главный Косметолог с прозрачной кожей, под которой просматривались всевозможные кровяные пути, неловко, оттопыривая зад, пробрался по ряду и вышел на сцену:

— Я скажу несколько слов о состоянии сохранности Тела, в основном лица, — щелкнул пультом — и на экране, за сценой, появилось сложное графическое изображение различных зон, наложенное на размытую фотографию женского лица. — На сегодняшний день, скажу сразу, состояние сохранности в целом стабильное, хотя есть, конечно, первые регрессивные признаки. Видите, здесь особенно четко заметен вот этот вертикальный залом, начинающийся на переносице и лучиком идущий наверх... Он случился в результате своеобразной мимической экспрессии лица. Эта проблема возникла пять лет назад, весной, когда в процессе осмотра данный залом был зафиксирован впервые. Тогда же нашим ведущим специалистом, а теперь, извините, царство ему небесное, был предложен метод по устранению этого залома. Тело перевезли в специальное заведение, где с помощью комплексного метода — диеты, витаминов, пищевых добавок, мезотерапии, искусственного поддержания благоприятного воздуха и температур — под постоянным наблюдением и постоянным записыванием динамики всех процессов за полтора месяца проблему практически удалось решить.

Председательша покрутила кулачком в воздухе, изображая ускорение, но он ее жеста не заметил и продолжал тянуть:

— И еще хочу сказать, что второго декабря этого года мы проводили еще один Совет, на котором уже обсуждалось состояние сохранности Тела и был поставлен вопрос о возможности укрепления основы эпидермиса. На том Совете было принято решение обойтись без каких-либо хирургических вмешательств. Многие из вас, разумеется, тоже присутствовали. И как вы помните, было решено укрепить основу эпидермиса так называемой процедурой термаж, добиться тонкой сетки ожоговых рубцов, которые образуют вокруг себя новый коллаген. Также внести в распорядок дня ежедневный лимфомассаж. Но проводить его с минимальным физическим усилием, чтобы не дай бог не потянуть кожу.

Оратор наконец взглянул на Председательшу, та округлила глаза и постучала по циферблату маленьких наручных часов. Главный Косметолог кивнул и положил на трибуну пульт с таким убитым видом, с каким полицейские сдают оружие начальству, снимая с себя полномочия.

— Итак, резюмируя, хочу сказать, что при обсуждении возможности вывоза Тела нужно учитывать хрупкое состояние основы и полностью минимизировать и исключить возможную вибрацию при транспортировке. Также должен соблюдаться температурный режим и все другие, необходимые на сегодняшний момент, параметры. У меня все, — Главный Косметолог поклонился и осторожно спустился в зал.

Все это время Председательша пыталась сменить маску раздражения на что-нибудь более нейтральное, но ей это явно не удавалось.

— Ну что же... Придется нарушить повестку дня. Наш Диетолог очень торопится, поэтому, вероятно, сейчас мы предоставим слово ему.

Маленький человечек с лицом бабуина вбежал на сцену и вытянулся к микрофону.

— Дорогие мои! Вот в чем дело... Говорить серьезно о таких вещах, как надежное сохранение, по-моему, уже поздно. Понимаете, в чем дело... Когда на наших глазах уничтожается целиком нация. Когда блестяще сохраненные нашими лучшими специалистами тела и лица вдруг идут на чудовищные операции. Варварски срезаются горбинки и крылья носа, наполняются черт знает чем морщины или вообще — оперируется все лицо горе-хирургами. Наращиваются волосы, ресницы, какими-то чудовищными граффити наносится татуаж. За последние несколько лет практически совсем потеряли форму сорокалетние женщины,  которых вели неизвестные  нам специалисты. А вчера до нас дошла информация, что скулы и губы хозяйки известного всем вам дома  приводит в порядок какая- то, извините за выражение, артель, без согласова ния с кем-либо. Вводят туда  силикон и всякие другие  устаревшие филлеры. Понимаете, в чем дело? В общем, у нас сейчас все дозволено, у нас продолжается  бардак под демократическими лозунгами.

На наших глазах, можно сказать, уничтожается целая нация! Варварски срезаются горбинки и крылья носа, наполняются черт знает чем морщины или больше – оперируется все лицо горе-хирургами. Наращиваются волосы, ресницы, какими-то чудовищными граффити наносится татуаж. В общем, сейчас у нас все дозволено!

Председательша многозначительно закашлялась, говоривший обернулся на нее, но продолжил:

— Про что я и говорю!  Вы вспомните, три года  назад, в каком состоянии  мы получили хозяйку после похода в какой-то новомодный клуб. И это ведь  была лишь разовая поездка. Но переезд? У этих людей может быть мешанина из всяческой еды. Там наверняка будут подавать миллионы десертов, чудовищных десертов, жирных, сахарных, разрушающих! Они превратят нашу красавицу в компостную кучу, она осквернится и будет коррелировать, если говорить академическим языком, с тем видом увядающей распущенности, тенденции к которой мы сейчас повсюду наблюдаем.

— Уважаемый господин Диетолог... — казалось, что Председательша скрестила под столом пальцы. — Позвольте мне вас успокоить, так как речь идет о выдаче всего лишь на три дня, на празднование Нового года.

Диетолог потянул носом, быстро и коротко подышал и даже положил ладонь на пиджак в районе сердца.

— Спасибо вам, что вы нас не поставили в известность. Мы уже не в том возрасте, когда с нами можно играть в бирюльки. А я вам скажу, почему я спешу сейчас к Председателю Совета соседнего с нами района. На прошлой неделе было озвучено еще одно чудовищное решение! О переезде в центр города! На место юности! Какое место юности, позвольте меня спросить, когда там загазованность! Свинец в воздухе! Уродливые современные здания, негативно влияющие на самоощущение. Здесь они жили с деревьями, водой и травой. Они прижились здесь за пятнадцать лет! Так вот, мы добиваемся отмены этого решения! Но они стоят насмерть. Они давно не посещают фитнес-клубов, давно не сдавали кровь и другие необходимые анализы! А потом придут, скажут — верните нам прежний облик. Вот чем приходится заниматься. И поэтому, если на три дня — как говорится, флаг вам в руки. Хотя и эти три могут оказаться роковыми днями — этой новогодней, так сказать, вакханалии.
E

— Спасибо за ваше выступление, — Председательша силой выдавила из себя улыбку. — Позвольте мне предоставить слово Главному Дантисту, который зачитает также обращение мужа нашей подопечной, из которого наконец всем все станет ясно и понятно.

К микрофону поднялся франтоватый тип. Достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. Аккуратно развернул. 

— Письмо Совету... Бла-бла-бла... Я не буду читать все, — он снисходительно махнул письмом. — Просто тут есть такие слова: «Я не возражаю против выдачи тела моей жены на празднование Нового года».

Со взглядом, полным восхищения, Председательша всем телом подалась к Главному Дантисту.

— Спасибо большое, господин Главный Дантист. Сегодня среди нас присутствуют лица, которые посланы на этот Совет семьей, приглашающей на праздник нашу подопечную! И я хотела бы дать слово приглашающей стороне. Пожалуйста. 

На сцену вышел мужчина в очках, взялся за стойку микрофона и задвигал полными бледными губами.

— Что касается условий жизни в нашем доме... Мы за то, чтобы гости наши жили в реальной жизни, яркой, интересной. И жизнь эту мы организуем квалифицированными руками. Ну, а относительно самого Тела, то хочется сказать по-человечески и искренне, — он сосредоточился, глядя наверх, улыбнулся и заговорил тише. — Я увидел его впервые года четыре назад, и с тех пор имел возможность видеть только фотографии... но всегда надеялся на то, что опять увижу его. Вы часто работаете с такими лицами, а нам, простым смертным, редко приходится иметь подобную возможность, личный доступ. Все будет так, как вы решите. Но не лишайте нас такой радости, — он вытер испарину со лба и беспомощно посмотрел по сторонам.

Председательша ласково улыбнулась мужчине в очках. И, сжав кулачки, даже потрясла ими в знак поддержки, но потом поняла, что, наверное, в своих симпатиях зашла слишком далеко, и спрятала руки под стол. Глянула в свою бумагу и наклонилась к микрофону:

— Я так понимаю, что необходимо дать высказаться специалистам, ведущим непосредственные, ежедневные наблюдения. Слово предоставляется врачу, Терапевту, наблюдающему нашу подопечную почти с пеленок.

Терапевт почти упал в объятия трибуны, вцепившись в ее боковины пальцами в артритных узлах, и заговорил высохшим ртом:

— Дело в том, что проблемы с сохранностью Тела начались сразу же после того, как клиентка вступила в совершеннолетие, а иными словами, когда ей исполнилось восемнадцать. Эти проблемы были, так сказать, скрытого, латентного характера, однако они были хорошо известны ей и ее  родителям. Кстати сказать, искренним добрым  людям. Они, так сказать,  отдавали себе отчет в необыкновенной ценности этой особи и как могли заботились о ее сохранности. Общечеловеческая ее ценность была раскрыта для них гораздо позже, — он вытянул из кармана скомканный носовой  платок и, коряво его придерживая, вытер уголки  рта. — Я должен сказать, что, наверное, не многие знают, что, в общем, с того времени формально Тело как бы находилось в доме, однако фактически оно находилось там, где за ним было удобнее всего следить — в клинической лаборатории, отстроенной при  доме, уж совсем мало кто знает, что Тело, в общем-то, постоянно находится там в течение, можно сказать, одиннадцати месяцев ежегодно. И только один раз в год, на один летний месяц переезжает в курортные зоны, под строжайшим нашим наблюдением. Только один раз в год! И все равно даже такая транспортировка сказывается, в общем, на его состоянии. Потому передача его даже на короткий срок в какой-то неизвестный дом, даже если и в специально созданную для этого зону... считаю невозможным! А по поводу вами же выдвинутой идеи об общечеловеческом, так сказать... Так вот, все знают, что сейчас благодаря работе специально обученных фотографов, которые научились работать со специальной аппаратурой, Тело стало доступно миллионам людей. А личное ее присутствие в мире — совсем не обязательно. Это же не чудотворная икона, в конце концов.

Все время, пока Терапевт спешно проговаривал этот монолог, Председательша медленно поднималась со стула, и казалось, что еще немного, и она достанет из воздуха черный магнум и отстрелит Терапевту его узкую, трясущуюся голову: — Простите, я вынуждена вас прервать.

— Нет уж, извините, я договорю. Это лучшее Тело этой страны, изображение которого печатается в прессе всех цивилизованных стран! Наконец — и это самое важное — это единственное изображение, которое экспортируется за рубеж! Как сверхшедевр мирового содружества! И тем не менее вы хотите ее выдать. Вы знаете, что это такое? Это, извините, то же самое, что...

Повсюду зазвучали возгласы поддержки. Дантист опять занял микрофон:

— Вот эта вот морщинка, о которой здесь говорили, может быть сейчас дополнительно зафиксирована. Изготовлена специальная маска. А потом Тело можно перевезти и в капсуле, в которой оно сейчас содержится. И все риски таким образом будут минимизированы.

— Я благодарю вас, потому что, пожалуй, это было первое конструктивное выступление, — Председательша аппетитно потерла ручками. — Сказать «нет, нельзя» — это всегда легко. Но вы знаете, мы все-таки в XXI веке живем, и сейчас действительно можно сделать многое для того, чтобы жизнь человека и его передвижения были безопасны. Я вижу, что Начальник Службы безопасности, хочет что-то добавить. Пожалуйста.

— Дорогие дамы и господа! Хотел только сказать вот что. Интересно узнать, кто из присутствующих располагает всей информацией? Поскольку сейчас выясняется, что некоторые люди получили неверную информацию или не всю. Информация к нам в охрану поступила о том, что мы должны обеспечить безопасный переезд и контролирование Тела на чужой территории. Ни о каких трех днях там не говорилось. И еще было подчеркнуто, что это приказ и что мы должны обеспечить полную безопасность при перемещении, но на какое время — мы не знаем. А приказ есть, и мы приказ этот обязаны исполнить.

В зале загалдели, а Председательша шлепнула ладонью по столу:

— Какое грубейшее искажение фактов. Я говорила о том, что есть возможность выдачи Тела на празднование, поэтому давайте все-таки мы будем придерживаться истины, а не перекраивать чужие слова так, как это нам в нужный момент необходимо.

В зале многие зааплодировали. А к трибуне подошел узкоглазый мужчина с длинными волосами, аккуратно расчесанными на прямой пробор. В правой руке он держал трость с набалдашником в виде собачьей головы.

— Здравствуйте, господа. Я возглавляю PR-кампанию Тела. Но не волнуйтесь — говорить долго не буду. Просто напоминаю всем присутствующим, что тела стареют и под вашим присмотром... и без оного. Все эти специальные меры и средства от разрушения, конечно же, не спасают. И говорить я хочу не об этом. Я хочу поговорить о статусе. Да, да, Тело сейчас уже более статусная вещь, чем реальное материальное собрание молекул. Мы почти добились его святости! А нам тут предлагают превратить все это в луна-парк. Благодаря недостижимости в народе растет понимание этой святости, тогда как доступность все это перечеркнет! Вы ведь сами сказали, госпожа Председатель, о том, что вся страна поедет на этот праздник, чтобы только его увидеть.

Я увидел это Тело впервые года четыре назад, и с тех пор имел возможность видеть только фотографии. Но всегда надеялся на то, что опять увижу его. Вы, хранители красоты, часто работаете с такими лицами, а нам, простым смертным, редко приходится иметь подобную возможность, личный доступ. Не лишайте нас такой радости!

— Нет, я этого не говорила.

— Вы говорили что-то про народ, который имеет право. Так должен вам сказать, что наша задача не только  сохранить эту уникальную красоту, но и сохранить ее священную недоступность! И делать это прежде всего именно для народа. Спасибо.

Из зала кто-то крикнул:

— Пусть, наконец, выступят Мясники!

— Что? Не поняла, говорите громче!

— Те, что со скальпелем!

Многие поворачивались в сторону ряда, где сидели представители Клинического Центра микрохирургии. Оттуда наконец грузно поднялся человекобык и прошел на сцену. Какое-то время он не мог понять, куда деть руки, но потом все-таки их успокоил, вцепившись в трибуну.

— Наверное, вы сейчас смотрите на меня и думаете: так это и есть тот самый наглец, который  всем гарантирует вечную молодость? Да, мы можем похвастаться большими достижениями и прогрессом, особенно в последние годы. Но никогда и никому вечной молодости я не гарантировал. Так как не люблю смешить Бога. А все потому, что такова жизнь, как вы все, вероятно, успели испытать на своих шкурах.

Председательша поморщилась, а человекобык помолчал и вдруг заговорил совсем буднично:

— Что вы думаете? Как все было-то? Вот вызвал нас три года назад Генеральный и говорит: «Вы занимаетесь разработкой нестандартных пластических операций, так? Разработайте такую вот операцию для восстановления». И мы, поймите нас правильно, мы люди подчиненные. Напряглись. Экспериментировали день и ночь. Но сделали. А что касается ваших опасений, я их полностью и целиком разделяю. И брать на себя ответственность стопроцентно гарантировать, что мы вернем Тело в прежние параметры, что бы ни случилось, мы не будем! А решение выдавать или не выдавать — это, сами понимаете, не наш вопрос. Я бы даже сказал — это вопрос политический.

Аплодисменты взорвали зал. Председательша с мольбой повернулась к Дантисту, который неторопливо подошел к трибуне, широко улыбнулся в зал и громко рявкнул:

— Я тоже со всеми согласен. 

Стало чуть тише. Дантист вдруг стал очень серьезным:

— Все выступления были профессиональны, точны и безапелляционны. Но как же вы, господа, не поймете? Ей-богу! Это же проще пареной репы. Если вы за это проголосуете... — Он выдержал эффектную паузу. — Это автоматически означает, что она уйдет вообще!

Тут воцарилась крахмальная тишина. А лицо Дантиста превратилось в лицо человека, перенесшего горе.

— Считайте, что вы проголосуете за то, что она уйдет от нас навсегда! Я имел трехчасовой разговор с мужем, когда уговаривал его собрать этот Совет. И он просил меня помочь уговорить Тело уйти в капсулу. Это получилось. Но чем дальше, тем сложнее! На второй подвиг я, например, не способен. Если вы сейчас за это проголосуете — вы все за то, что она уйдет вообще. И это совершенно точно! 

В зале поднялся невероятный шум. Многие застучали ногами по полу. Среди реплик ясно прозвучала одна:

— Если решение все равно будете принимать вы, то почему вы всех нас пригласили? Для совета? Чтобы потом рассказать, что вы советовались?

Председательша собрала брови у переносицы:

— Мы собрались сегодня здесь, потому что надеялись вместе с вами рассмотреть предложения, но большинство даже не захотело, чтобы они прозвучали. Не захотели ничего слышать... И сейчас, чтобы прекратить эту безобразную свалку, до которой мы все равно докатились, прошу всех сесть на свои места. Выключите, пожалуйста, весь свет! — Она сказала последнюю фразу строго в микрофон и даже закрыла на минуту глаза.

В зале стало абсолютно темно. Включились и заработали какие-то механизмы. Задник на сцене раздвинулся, постепенно открывая в зал светящийся проем, и вместе со светом в зал по вмонтированному в потолок монорельсу медленно поползла огромная капсула. Прозрачная, она светилась лиловым и была заполнена перламутрового оттенка жидкостью, внутри которой медленно передвигались многослойные вихри. Там во взвешенном состоянии относительного покоя находилось Тело. Женщина, чуть раскинув руки и слегка согнутые в коленях ноги, будто парила в невесомости. Глаза женщины были закрыты, не было видно ни трубок, ни других аппаратов, обеспечивающих ее дыхание, и при этом было совершенно очевидно, что она жива. Белая кожа сияла нежным румянцем, и губы были настолько полны и свежи, что казалось, еще секунду, она очнется и вынырнет на поверхность. Она была настолько совершенна, что казалась даже искусственной. Капсула поворачивалась вокруг своей оси, чтобы каждый сидящий в зале мог увидеть ее довольно подробно. А потом так же медленно капсула уехала обратно, и только когда задник закрылся, в зале включили свет. Люди сидели растерянные, будто им раздали подарки, но тут же отняли, так и не дав ими полюбоваться. Встала Председательша и, довольная произведенным эффектом, медленно произнесла:

— Поймите, мы здесь не для того, чтобы кликушествовать и кричать: «Нет! Нет! Нет!». Мы здесь для того, чтобы находить решения.

Дантист решительно подхватил:

— А я вас уверяю, что доведу до сведения правительства совершенно точно весь наш разговор. Еще раз говорю: подписывать приговор против не стоит! Давайте лучше отложим. Я думаю, мы в конце концов придем к разумному решению. Более взвешенному и продуманному. Спасибо. Давайте закончим на сегодня!

— Да, да! Давайте заканчивать, — Председательша изобразила на лице полную измученность.

— Тогда нужно, чтобы распечатки получили все присутствующие! А не каста приближенных.

— Приближенных к чему?

— Сами знаете, к чему! 

— Прекратите!

Сиплый голос Председательши утонул в море вдруг закричавших разом людей. Невозможно было разобрать, о чем сейчас идет речь, все орали одновременно и махали руками.

От этих криков я и проснулась. Часы показывали 11:11. С улицы доносился обычный шум города. Липкий звук шин об асфальт. Канючащий ребенок. Тут же зазвонил телефон. Подруга начала очень энергично.

— Ты что? Ты где?

— Я еще в кровати. У меня такой сон. А тут ты со своими вопросами. Черт меня дернул взять трубу. 

— А я, пока рука не потянется — никогда не беру, так что у тебя? 

— Ну, там такое собрание, на котором какие-то сумасшедшие врачи и просто люди обсуждают сохранение моего тела. Всякое, что с ним делать дальше, чтобы оно не старело.

— Вау.

— Просто чуть не до драки дошли все эти хирурги и дантисты.

— А потом?

— Потом меня вынесли. Я как зародыш в яйце. Лежу себе. В такой штуке. Как в кунсткамере. Сохраняюсь.

— Да ты что?!

— Плаваю там, а они на меня смотрят! Такая бледная, и волосы двигаются, как водоросли. А лицо спокойное-спокойное.

— Поздравляю! Это ты на новый уровень вышла! 

— Чего?

— Вся изотерика об этом талдычит — если ты со стороны себя во сне увидела, значит, ты на другой уровень развития перешла. Лежи переваривай, поздравляю. Позже перезвоню. Я свесила ноги с кровати, потянулась к тапочкам, пальцы смешно зашевелились, беспомощные пародии на пальцы рук, толком не умеющие ничего — ни схватить, ни поднять, ни удержать.

Расчесала волосы. Вода в душе долго не нагревалась, потом вдруг несколько раз прыснула горячим, пока не успокоилась. Я мылась и прислушивалась к себе. Как должен чувствовать себя человек, вышедший на новый уровень? Что в нем должно измениться? Как и где?

Съела сырое яйцо с хлебом. Собрала вещи, вышла в прихожую. Пальто все еще валялось на стуле — чего это я не повесила его на место? Захотелось надеть туфли на каблуке. Это бывает редко, но сегодня вдруг захотелось. Когда распахнула дверь, с полки слетел лист бумаги и въехал мне под ноги. Там крупным почерком было написано:

«В Расширенный Совет.  От Специалиста по маникюру и педикюру.  В связи с тем, что по весьма уважительным причинам я не могу присутствовать на сегодняшнем заседании, передаю свое мнение о возможности разрешения праздновать Новый год вне нынешнего пребывания Тела в письменном виде. Считаю, что Тело может быть выдано временно на празднование Нового года при условии, что это не повредит его сохранности и будет гарантировано его своевременное возвращение. С уважением к коллегам,  Ведущий научный сотрудник...»

Дальше шла неразборчивая подпись и в скобках — плохо читаемые имя и фамилия...